«Написал я прозою 5 повестей, от которых Баратынский ржет и бьется, и которые напечатаем также Anonyme», – писал Пушкин своему другу Петру Плетневу по возвращении из Болдино в декабре 1830 года. Речь в письме, разумеется, о первом завершенном прозаическом произведении Пушкина: «Повестях покойного Ивана Петровича Белкина». Но что же так развеселило умного, тихого и угрюмого Баратынского в прочитанном? Разобраться в этом участникам направления «Литературное творчество» предложил директор Пушкинского дома (ИРЛИ РАН), доктор филологических наук, профессор Валентин Головин.
«Моя лекция предполагает новый взгляд на классический текст Пушкина. Слушателям предстоит увидеть иронию в этих текстах и преодолеть стереотипы привычных разборов и критических рецензий на произведения Пушкина», – отметил Головин.
Критика современников Пушкина на его повести была разной – и порицательного характера, и пародийного. Но были и единичные одобрительные оценки. Друг Пушкина и Баратынского, русский поэт Кюхельбекер, сделал в своем дневнике такую запись: «Прочел я четыре повести Пушкина…– читая последнюю, уже мог от доброго сердца смеяться…».
«Иронический подтекст "Повестей" читается уже с эпиграфа, который взят Пушкиным из "Недоросля" Грибоедова: "То, мой батюшка, он еще сызмала к историям охотник". Уже понятно: перед нами занимательные истории, хоть некоторые по-настоящему грустные, и в которых читается пародия на авторов, оказавших в свое время на Пушкина особое влияние», – сказали школьники.
Валентин Головин рассказывает: о реминисценциях, узнаваемых сюжетах и персонажах в «Повестях Белкина» опубликовано немало статей. В одной из них приводится в пример встречи Берестова и Муромцева на охоте. По мнению автора статьи, списана она с одной из глав «Ламмермурской невесты», популярного тогда в России романа Вальтера Скотта. Пушкинисты проследили сходство «Повестей» и с шекспировскими сюжетами, сравнивая женские диалоги в «Ромео и Джульетте» и в «Барышне-крестьянке».
«Сейчас мы понимаем, что «ржать и биться» Баратынский мог над тем, как тонко и умело Белкин вплетает в свою повесть узнаваемые сюжеты известнейших и популярнейших произведений того времени. То есть, Баратынский "ржет" над прозой Белкина и остроумием Пушкина», – отметил филолог, вспомнив о заметке поэта, оставленной за несколько лет до появления повестей: «Мысль пародировать историю и Шекспира мне представилась, я не мог воспротивиться двойному искушению».
«Мы сегодня много читали и сравнивали пушкинские тексты с теми, на которые он намекал, и нас также позабавила та пародийная стихия, которую создал Пушкин, его свободная и веселая авторская игра. Интересно, чего ждать от второй лекции?», – говорили ребята.
Вторая лекция Головина была посвящена взаимодействию классической литературы и классического искусства. На ней школьники исследовали отсылки к пушкинским текстам в русском реалистическом и историческом искусстве.
