«В “Сириусе” находятся избранные, и вы уже попали в это число», – обратился к участникам декабрьской образовательной программы председатель правления и учредитель Фонда «Талант и успех», виолончелист Сергей Ролдугин.
В Образовательном центре народный артист России провел для юных музыкантов мастер-класс по исполнительскому искусству. Встреча началась с вопросов к маэстро.
Самые интересные ответы читайте в нашем материале.
– Почему Вы играете на виолончели? Почему именно этот инструмент в Вашем сердце?
– В детстве я любил петь, поэтому меня взяли за руку и повели в музыкальную школу. Тогда там уже закончился прием по классу фортепиано, и мне сказали: «Будешь играть на виолончели». И вот только в седьмом классе, когда мне дали сыграть Pezzo capriccioso, мне вдруг понравилось самому. Да так, что я захотел играть лучше других, лучше всех. Так началась моя личная история с виолончелью…
– Что Вы посоветуете – пробовать сольную карьеру или настраиваться сразу на работу в симфоническом оркестре?
– Солисты – штучные люди. Мне, например, повезло, ведь я играл только в лучших оркестрах, но вместе с тем я никогда не оставлял мысли о сольной карьере. Быть солистом — значит непрерывно совершенствовать мастерство. Считаю неправильным, когда ребенка заставляют штудировать строго оркестровые партии, ссылаясь на то, что солистов единицы.
– Когда Вы преподаете, что самое важное в момент исполнения – правая рука, которая ведет смычок, или левая, которая работает на грифе, техника или качество звука?
– Это все равно, как спросить: что выбрать в момент произнесения слова – дикцию, мысль? Или воздуха в легкие побольше набрать? Главное – это цель. Вы всегда должны четко представлять, что ждет вас впереди, чего вы хотите добиться. Техники без музыки не бывает, как не бывает задачи для музыканта, которая решается чисто технически. Нужен дух!
– В чем разница между репетициями и самим выступлением на концерте?
– Сцена для музыкального образования – чрезвычайно важный педагог. Разучивать произведения, сидя в кабинете, — это, считайте, домашняя работа, а сцена – это проверка ваших навыков. Только на сцене можно понять всю истинность вложенного труда.
– Было ли у Вас такое, что хотелось уйти из музыки и заняться чем-то другим?
– Да, однажды я даже думал пойти в актеры и за компанию с другом прошел собеседование в театральный вуз. К счастью, жизнь удержала, ведь, будучи столько лет на сцене, я так и не понял, что такое мастерство актера. Точнее, не выяснил критерий, по которому можно определить чистоту актерского мастерства.
Например, когда смотрю драматический спектакль или кино, и оно меня завораживает, я считаю, что это не мастерство, скорее талант, дар. В музыке по-другому: если исполнитель сфальшивил, допустил ошибку, это заметно сразу и всем. А вот у драматического актера или эстрадного фальш можно объяснить. Мол, так и задумано! «Это эпатаж, образ такой!»
– Выходя на сцену, какие эмоции Вы испытываете?
– Мне этот вопрос иногда задают по-другому: «Вам все равно – играть в Париже, Нью-Йорке или в любом поселочке где-нибудь на окраине страны?» Так вот, абсолютно одинаково. Я много гастролировал за рубежом, в свое время по СССР и сейчас по России. Когда ты выходишь на сцену, ты остаешься один на один со зрителем. Есть только музыка и твое желание, чтобы публика услышала в ней самое главное.
– Испытывали ли Вы в детстве тягу к науке?
– Если только в прикладном смысле. Например, когда захотел узнать, как с помощью моей виолончели извлекать более привлекательные звуки, я стал интересоваться акустикой, воздействием на человека колебаниями среды. Наукой в чистом виде — нет. Я много занимался музыкой, потому что понимал: чтобы преуспеть в любимом деле, надо полностью посвятить себя ему. Только тогда можно рассчитывать на успех!
– Что в Вашем понимании означает одаренность и как ее можно развивать?
– Одаренность – это удивительная тонкость восприятия, очень чувственная организация мозга. Если у вас творческое сознание, значит, оно очень подвижное, гибкое, восприимчивое. Такое сознание готово создавать невероятные фантазии – гибкие, полетные, часто иррациональные. Эйнштейн, например, играл на скрипке как любитель и страшно обижался, когда ему говорили, что он играет плохо. Научная и творческая деятельность, на мой взгляд, имеют одну основу, только направлены по-разному: одно — на материю, второе — на душу.
